Линейкой счастье не измерить.
В средневековье ее сожгли бы на костре. Сейчас в ее сторону даже не смотрят.
Она семенящей походкой забежала в церковь. Её каблуки, звонко стучащие по мостовой, затихли, встретившись с деревянным порогом церковного входа. Женщина дошла до скамьи, бросила на нее плащ и зонт. Достав из сумочки молитвенник, она присела и обратила свой взгляд под купол церкви. В этот момент все здание наполнилось звуком, загудело.
— Ваш проклятый Бог сломал мне жизнь! Он смог сломить меня! Искалечить все, что меня окружало! Мне всего двадцать шесть, а я чувствую себя трупом. Ваш Бог забрал у меня мужа и сына! Он лишил меня души и сердца. Пусть он теперь скажет, что мне делать!
Маленькая рыжая женщина упала на колени и разрыдалась. Её худые покатые плечи сотрясались от плача, ее тонкие пальцы переплетались. Неожиданно женщина поднялась с пола, вытерла глаза и серьезно сказала небу:
— Я объезжу все церкви мира,но донесу до тебя, жестокий Бог, свою мысль. Ты поймешь, что даже маленький человек может перевернуть весь Рай, весь Ад, но вернуть свою душу.
В средние века ее сожгли бы на костре. Сейчас в её сторону не смотрит даже Бог.
Она семенящей походкой забежала в церковь. Её каблуки, звонко стучащие по мостовой, затихли, встретившись с деревянным порогом церковного входа. Женщина дошла до скамьи, бросила на нее плащ и зонт. Достав из сумочки молитвенник, она присела и обратила свой взгляд под купол церкви. В этот момент все здание наполнилось звуком, загудело.
— Ваш проклятый Бог сломал мне жизнь! Он смог сломить меня! Искалечить все, что меня окружало! Мне всего двадцать шесть, а я чувствую себя трупом. Ваш Бог забрал у меня мужа и сына! Он лишил меня души и сердца. Пусть он теперь скажет, что мне делать!
Маленькая рыжая женщина упала на колени и разрыдалась. Её худые покатые плечи сотрясались от плача, ее тонкие пальцы переплетались. Неожиданно женщина поднялась с пола, вытерла глаза и серьезно сказала небу:
— Я объезжу все церкви мира,но донесу до тебя, жестокий Бог, свою мысль. Ты поймешь, что даже маленький человек может перевернуть весь Рай, весь Ад, но вернуть свою душу.
В средние века ее сожгли бы на костре. Сейчас в её сторону не смотрит даже Бог.